Российский олигархМихаил Прохоров описал свою экономическую программу "НЭП 2.0", в рамках которой предлагает укрупнить российские регионы, снизить налоги в условиях экономического кризиса, трансформировать социальную политику, говорится в статье Прохорова, опубликованной в газете "Коммерсант".

"В современном мире конкурентоспособна та экономика, которая развивается, а не та, которую развивают. Наступление в рамках политики НЭП 2.0 требует радикального переосмысления всей хозяйственной парадигмы. Россия живет в ином типе воспроизводства, но стресс и мобилизация позволяют сделать необходимый рывок. Для этого нужно поменять отношение к предпринимателю и перестать воспринимать его как государственную структуру", - говорится в статье.

Так, по мнению Прохорова, давно назрела реформа укрупнения российских регионов на основе экономической целесообразности, причем федеральные округа вовсе необязательно должны совпадать с границами субъектов федерации.

"Оставив Западную Сибирь, прочно привязанную к европейской экономике, в составе Уральского федерального округа, следует выделить Полярный округ, отнеся к нему все территории, лежащие к северу от Полярного круга и объединенные Северным морским путем", - отмечается в статье.

На Дальнем Востоке, по его мнению, следует сформировать Тихоокеанский округ, ориентированный на развитие в направлении Тихого океана и потенциальное сотрудничество с Японией. На южных границах можно сформировать Южно-Сибирский округ вдоль границ Китая и Монголии для создания промышленного кластера и сотрудничества с Китаем. Оставшуюся часть Сибири Прохоров предлагает объединить в отдельный федеральный округ, сконцентрировав там энергоемкую промышленность, а Южный, Северокавказский и Крымский округа сделать единым экономическим округом.

Следующий блок предложений относится к изменениям в налоговой системе: Прохоров считает, что нужно снизить налоги и сохраненить налоговикам исключительное право возбуждать дела по налоговым правонарушениям.

"Во-первых, предлагаю провести налоговый маневр, снизив НДС с 18 до 15%, задуматься о повышении НДФЛ до 20% на доходы, превышающие 30 миллионов рублей в год, что дало бы дополнительно до 350 миллиардов рублей", - отмечает Прохоров в статье.

Прохоров также предложил провести параллельно налоговую амнистию с обязательным декларированием зарубежных активов и уплатой подоходного налога. При этом государство должно отказаться от преследования граждан за наличие зарубежной собственности и счетов в сочетании с повышением ответственности за неуплату налогов.

Он также предлагает сократить страховые отчисления и одновременно расширить возможности для инвестирования денег государственного и частных пенсионных фондов.

Прохоров также считает, что внешних долг можно безопасно для экономики повысить с нынешних 2,7% ВВП до 8-10% ВВП. "Восстановить бизнесы, которые не переживут кризиса из-за повышения налоговой нагрузки будет сложнее, чем расплатиться по долгам", - сказал он.

Кроме того, Прохоров указал на необходимость повышения производительности труда.

В части трансформации социальной политики Прохоров предложил отказаться от двух иллюзий: "Во-первых, что социальные услуги бывают бесплатными. Во-вторых, что социальная справедливость требует равенства".

Прохоров Михаил родился 3 мая 1965 года в Москве. В 1989 году окончил Московский финансовый институт, где вместе с сокурсникомАлександром Хлопониным создал артель по производству "вареных" джинсов. Работал в Международном банке экономического сотрудничества, возглавлял правление банка МФК и ОНЭКСИМ-банка. В 1998 году вошел в совет директоров холдинга "Интеррос", которым владел вместе сВладимиром Потаниным . В 2000-2001 годах также был президентом Росбанка, в 2001-2007 годах - гендиректором "Норникеля". В мае 2007 года, после раздела активов с господином Потаниным, возглавил собственную группу ОНЭКСИМ. В 2010-2011 годах был гендиректором компании "Полюс Золото". В 2011 году ушел в политику, с июня по сентябрь возглавлял партию "Правое дело". В марте 2012 года занял третье место на выборах президента РФ (7,98% голосов). С октября 2012 года - лидер партии "Гражданская платформа". По верии журнала Forbes. состояние Прохорова оценивается в 13 миллиардов долларов (10-е место в России).

Прямая речь

В ближайшее время продолжатся антидопинговые разбирательства, в центре которых оказался российский спорт. Из-за публикации доклада Ричарда Макларена он уже понес существенные потери. В статье, написанной специально для "Ъ", владелец группы ОНЭКСИМ МИХАИЛ ПРОХОРОВ, в 2008-2014 годах руководивший Союзом биатлонистов России (СБР), поделился своим мнением по поводу истоков конфликта и способов нейтрализации атак на отечественных спортсменов.

Происходящее в нашем спорте в очередной раз напоминает любимую российскую игру "заблудиться в двух столбах", а точнее, поиск ответов на вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?". На первый вопрос специалистов у нас хоть отбавляй, и их кипучая энергия на нем и закончится, так что я сразу перейду ко второму — не в качестве стороннего наблюдателя, дающего советы, а в качестве человека, имеющего опыт управления различными видами спорта: баскетбол (включая опыт за границей), хоккей, футбол, а также биатлон.

Что такое допинг

Хочу пояснить свою позицию по этой проблеме без эмоций и криков о чистоте спорта. Современный спорт — это hi-tech, и он невозможен без серьезной терапевтической поддержки спортсменов и современных технологий. Одни препараты разрешены (до поры до времени), другие — уже нет. Здесь идет нешуточная борьба мировых фармацевтических компаний за миллиарды долларов; в процессе продвижения своего продукта внутри Всемирного антидопингового агентства (WADA) используются лоббисты всех мастей, чтобы перекрыть кислород конкурентам. Схожие процессы происходят в промышленности, когда в интересах конкурентной борьбы меняются экологические стандарты и выводятся "грязные" производства, как, например, переход в автопромышленности с "Евро-2" на "Евро-4" был выгоден одним производителям и убирал с рынка других. У России нет мировых фармкомпаний и слабые позиции в WADA, поэтому чего удивляться, что "американский" мельдоний принимать можно, а "наш" нельзя. Решения о запрете применения того или иного лекарства принимаются задолго до официального объявления — просто мы узнаем об этом последними в сочетании с невысокой дисциплиной по выполнению обязательных инструкций нашими спортивными командами. Хочу еще раз напомнить, что по правилам WADA прием запрещенных препаратов — это личная ответственность спортсмена и только его.

Что происходит

WADA ведет с Россией полноценную войну с использованием политических, информационных, финансовых, агентурных и прочих ресурсов, а мы войну не ведем и даже к ней не готовимся. Почему мы оказались в таком положении, сейчас не так уж важно, важно другое — почему WADA ведет войну? Ответ очень прост — WADA попало в очень сомнительное положение, когда хакеры взломали его базу и впечатляющие подробности о сомнительных терапевтических исключениях для многих элитных спортсменов стали предметом гласности. Для WADA нужен громоотвод, чтобы перевести общественное внимание со своих проблем на другую тему. И таким громоотводом стала Россия.

Вообще, WADA — крайне забавная организация. Во-первых, это вполне полуполицейская контора со своими платными агентами и сетью осведомителей; во-вторых, агентство уже давно никому не подконтрольно, включая, естественно, МОК; в-третьих, давно и исправно нарушает права человека (в данном случае спортсмена в части презумпции невиновности) и не несет никакой ответственности за свои ошибки, даже если ломает судьбу спортсмена. Вот с таким зверем мы имеем дело. Причем этот зверь кусает не только нас. Всем известен конфликт WADA с США, в результате которого американцы перекрыли доступ иностранным специалистам брать пробы на территории Америки. Но мы, увы, не американцы — пойдем своим путем.

Я ознакомился со вторым докладом "крупного специалиста по России" Ричарда Макларена — и, если опустить политкорректность, это бездоказательная клевета и чистая дымовая завеса. Совершенно неслучайно доклад был "засекречен" и заслан в международные федерации на рассмотрение и решение с параллельным диким PR-сопровождением и политическим давлением на федерации. Отсюда отстранение спортсменов от соревнований на период изучения ситуации (видимо, у бедного Макларена и всего WADA не было времени разобраться), отъем чемпионатов, очередные обещания новых разоблачений. С этим все ясно, неясно другое — мы-то что спим и бездействуем?! Бездействие в такой ситуации де-факто означает в общественном сознании признание вины! А, как известно, в современном насыщенном информационном поле молчание давно уже не золото. На мой взгляд, у нас просто нет выбора и, чтобы защищать наших спортсменов, нам нужно принять вызов и дать бой WADA. В противном случае мы будем постоянно получать очередные возмущенные письма мировых спортсменов с требованием отстранить Россию от соревнований (на крючке у WADA немало таких "активистов"); иметь платных стукачей (извините, информаторов) по очередным системным разоблачениям, психологическое давление на наших спортсменов и тренеров (их можно понять — могут остаться без работы), и, конечно, будут иметь поддержку от WADA выступления российских спортсменов под нейтральным флагом. Вот такая "картина маслом". Если мы не начнем отвечать и бороться, международные федерации не выдержат давления и будут принимать очень жесткие решения.

Родченков

Мне кажется, эту фамилию можно уже спокойно забыть. Здесь ситуация прозрачная — будучи главой Московской антидопинговой лаборатории, он сделал хороший семейный бизнес по продаже допинга и крыши, а когда запахло жареным, сбежал под программу защиты свидетелей (удачно пришелся ко двору WADA), выдав свой бизнес как государственную систему. Порочность и аморальность, по-моему, налицо: Родченков из преступника становится чуть ли не истиной в последней инстанции и за свои старые делишки он уже ответственности не несет. Когда я возглавлял СБР, он постоянно крутился около нашей команды и предлагал свои рецепты, пока его жестко не послали куда подальше. В громко распиаренном списке про 31 биатлониста подавляющее большинство было зачищено от допинга самим СБР: я сам финансировал эту программу — и в первую очередь в юношеском и молодежном спорте,— и проверяли мы своих спортсменов в разы чаще, чем WADA и Международный союз биатлонистов.

Что делать?

Как мне представляется, есть план, который позволит заставить WADA остановить беспредел и сесть за стол переговоров на равных условиях. Итак, что же делать?

Во-первых, потребовать (если необходимо, то и в судебном порядке) от WADA сделать доклад Макларена публичным — сразу будет понятно, что ничего там нет, кроме каких-то царапин на пробирках. (Кстати, а кто их сделал? Может, у лаборантов WADA дрожали руки после праздника?!)

Во-вторых, сделать новый, справедливый и прозрачный устав WADA, заручиться поддержкой большинства спортсменов мира и выйти с ним в МОК. Это должна быть совместная международная инициатива по ликвидации двойных стандартов и повышению прозрачности в спорте.

В-третьих, подать в суд на Макларена и WADA от имени каждого спортсмена, упомянутого в докладе, за клевету. Потребовать по одному миллиону долларов компенсации (не меньше) по каждому иску. Пусть WADA потрудится доказать виновность спортсменов либо заплатит за клевету.

В-четвертых, потребовать от WADA публичности всех терапевтических исключений, прозрачности результатов и графиков проверок всех спортсменов. Любой болельщик в любой точке мира должен иметь возможность через интернет узнать, кого проверяют, а кого нет офицеры WADA, кто был пойман на употреблении запрещенных препаратов, а кто употребляет их с разрешения этой организации. Если потребуется, собрать подписи мировых атлетов в поддержку этой инициативы.

В-пятых, требовать прозрачных процедур вскрытия проб исключительно с записью под камеры с соблюдением всех технологий.

В-шестых, жестко пресекать импульсивные и бездоказательные комментарии некоторых иностранных атлетов по отношению к нашим спортсменам путем подачи исков по защите чести и достоинства (имею в виду слова Мартена Фуркада о российском биатлонисте Александре Логинове).

Это генеральная линия в общих чертах, которую можно быстро и эффективно реализовать для нормализации ситуации.

Заключение

Мне не хотелось бы, чтобы по прочтении этой статьи сложилось неверное впечатление, что я оправдываю и защищаю допинг в спорте. Ровно наоборот — я за чистые, прозрачные и справедливые правила для всех, когда понятно, за что спортсмен несет ответственность, какие у него права и кто держит ответ за ошибку, если она ломает спортивную карьеру. От этого выиграют и любители спорта, и спортсмены.

В статье «НЭП 2.0: об обороне и наступлении», опубликованной в газете «Коммерсантъ» Михаил Прохоров, анализируя возможности, появившиеся у нас после введения санкций, обозначает основные задачи в сфере экономики и госуправления, которые необходимо решить.

Однако есть ряд существенных НО, заставляющих усомниться в том, что это полноценная политическая и экономическая программа, а не очередной тактический маневр экс-лидера «Гражданской платформы».

Тон статьи в целом либеральный. Однако когда это затрагивает явно интересные для автора сферы и направления, он настаивает на необходимости государственной поддержки.

Михаил Прохоров пишет: «Все, что нам нужно для развития,- это простор для частной инициативы». Речь идет об экономической системе, в которой государство не мешает, а помогает бизнесу, дает ему налоговые послабления, не терроризирует предпринимателей. Освобожденная частная инициатива позволит создать больше добавленной стоимости, построить конкурентную экономику. Так, частные компании должны конкурировать с государственными во всех ключевых отраслях, имея льготы и преференции.

Эта риторика, казалось бы, в русле традиционной дискуссии про развитие малого и среднего бизнеса. Однако если присмотреться, то становится ясно, что под «частной инициативой» автор, на самом деле, имеет ввиду крупный, олигархический капитал.

Так, он говорит о крупномасштабных проектах, связанных с инфраструктурой и ресурсами, о целых отраслях («аэродромы, трубопроводы, энергосети», железные дороги и т.д.), где нужно дать простор «частной инициативе». Очевидно – это поле деятельности не для средних и малых предприятий. Значит, речь идет не об их развитии, а о перераспределении активов внутри бизнес-элиты. Более того, все рассматриваемые сферы «частной инициативы» связаны с государственным бюджетом, что заставляет усомниться в рыночном характере предлагаемой Прохоровым модели.

В эту же олигархическую логику укладывается и тезис о необходимости «децентрализации» нефтегазового сектора путем создания в нем множества «малых компаний». Очевидно, Прохоров предлагает «схему», которая позволит изменить состав держателей активов в отрасли и сам принцип их распределения. Понятно, что создаваемые таким образом «малые компании» - это не малый и средний бизнес и контролироваться они будут небольшой группой лиц – например, через офшоры.

Говоря о промышленной политике, Михаил Прохоров отмечает: «Страны, добивающиеся успеха в глобальной экономике, гибко сочетают разумное импортозамещение, инновационные возможности и встраивание в глобальные цепочки создания добавленной стоимости…. Мы должны сделать ставку на отрасли, где российские природные и интеллектуальные ресурсы могут обеспечить наибольшую добавленную стоимость». И далее говорит о газомоторном топливе, калийных, азотных удобрениях и т.д.

Посыл этого тезиса опять же очевиден: Прохоров давно успешно реализует в этих сферах свои интересы. Теперь же он предлагает организовать в них импортозамещение «с инновациями», а значит будет ждать поддержки от государства. Модель взаимоотношений бизнеса и власти в данном случае более чем ясна.

Казалось бы, Прохоров не забывает собственно о малом и среднем бизнесе. Он говорит о снижении налоговой нагрузки (в части НДС), страховых взносов. Однако эта риторика производит впечатление тактического хода, вполне в духе Прохорова. Недавно он, например, заявлял о возможном «сотрудничестве» с оппозицией на выборах в Мосгордуму, однако использовал этот шаг для создания выгодной позиции на переговорах с городской властью, чувствующей себя неуверенно после выборов-2013. Результатом стала сделка, в которой Прохоров получил некоторые важные активы, а взамен выставил своих кандидатов в 6 округах из 42 (из которых проходные не более двух-трех), причем так, что они «перекрыли» узнаваемых оппозиционных кандидатов (Л.Ярмольник против М.Гайдар и т.д.).

В случае с поддержкой бизнеса просматривается такой же маневр. Позиционирование Прохорова в качестве лидера активных социальных классов необходимо, судя по всему, для того, чтобы склонить лиц, контролирующих нужные Прохорову активы и инструменты господдержки, к переговорам в правильном ключе. На тактический характер программы в этой части указывает, к примеру, явно популистский тон предложений по налоговой реформе: чтобы компенсировать льготы по НДС Прохоров предлагает увеличить налог на добычу полезных ископаемых индивидуально для Газпрома. Таким образом, налоговая реформа не затронет крупный бизнес и бизнес самого Прохорова. Более того, он только выиграет от снижения НДС.

Таким образом, своих «союзников» по предпринимательскому сообществу Прохоров намерен поддерживать чужими руками и методом простых решений - все взять и поделить.

В целом, анализ программы «НЭП 2.0» позволяет предположить, что ее истинные цели:

1. достичь определенных бизнес-результатов;
2. закрепить публичные позиции Михаила Прохорова с целью удержания, расширения и получения в будущем новых бизнес-результатов.

Малый и средний бизнес и другие социальные группы, на которые делает ставку Прохоров, нужны в данном случае как разменная монета.

При этом риторика про реформу экономической модели в статье Прохорова – не более чем декорация. Что не отменяет наличия в ней многих здравых мыслей (и про административное давление на бизнес, и про эффективность управления, и про производительность труда), которые, впрочем, произносятся уже далеко не в первый раз и новацией не являются.

(по материалам статьи Дарьи Николаевой «Михаил Прохоров зовет к станку» (Газета «Коммерсантъ» № 65 (4365) от 14.04.2010)

Из статьи Д. Николаевой «Михаил Прохоров зовет к станку» (Газета «Коммерсантъ» № 65 (4365) от 14.04.2010)

«...В частности, необходимо сделать законодательство более гибким в части увольнения работников, а также сократить нормы, регулирующие рабочее время и время отдыха, – эти предложения на Неделе российского бизнеса представил от имени РСПП Михаил Прохоров. Президент группы «ОНЭКСИМ» и председатель комитета по рынку труда и кадровым стратегиям РСПП Михаил Прохоров представил на конференции «Человеческий капитал как средство модернизации экономики» позицию работодателей по стратегическим задачам управления человеческим ресурсом. Ключевой темой выступления М. Прохорова стала проблема увеличения производительности труда – по этому показателю Россия отстает от развитых стран в три-четыре раза, и пока тренд негативен. «Кризис создает возможности для реструктуризации экономики и рынка труда. Пока Россия не воспользовалась этим шансом. Существующее трудовое законодательство сдерживает инновационное развитие», – заявил Михаил Прохоров...»

Источник: www.kommersant.ru

Гибкость трудового законодательства и инновационная экономика

Н. Л. Лютов, к. ю. н., доцент МГЮА им. О. Е. Кутафина

Широко цитируемое выступление1 г-на Прохорова сделано в форме, свойственной плохой журналистике: чем меньше у автора понимания проблемы, тем больше задора, уверенности в себе и готовности все немедленно переделать. Если бы человек минимально разбирался в предмете, о котором он так лихо взялся рассуждать, наверное, от большей части своих высказываний он бы отказался. Собственно, в том, чтобы услышать от работодателя фразы, что трудовое законодательство недостаточно гибко, разумеется, нет ничего особенно нового. Такого рода мысли у работодателей возникали и возникают с момента появления массового производства и фабричных законов. Например, первый британский закон 1802 г., ограничивавший работу детей двенадцатью часами в день, воспринимался тогдашним обществом как излишне жесткий и не имеющий отношения к реальной жизни, вследствие чего почти не применялся2. Причем дело тут даже не в «излишних» расходах работодателя в отношении работников. Как писал один из политических экономистов XIX в., «каждый, кроме идиотов, знает, что низшие классы следует держать в бедности, иначе они никогда не будут производительными» 3. В то время писали откровеннее, чем в XXI в. Нечто свежее прозвучало в мысли предпринимателя соединить инновационность экономики с гибкостью (читай отсутствием) трудового права. И если в том, что касается удобства конкретного работодателя, с г-ном Прохоровым нельзя не согласиться - конечно, работодателю проще и дешевле быть избавленным от «обузы» трудового права, то когда речь идет об инновациях - либо г-н Прохоров лукавит, либо, мягко говоря, плохо понимает в обеих вещах, о которых говорит.

Наверное, не стоит подробно оценивать представления предпринимателя о трудовом законодательстве. Вероятно, Прохоров не в курсе, что работающие пенсионеры, о которых он говорит, находятся по российскому трудовому законодательству уже сейчас в откровенно дискриминационных условиях: с ними «по согласию сторон» (пенсионеру такое «согласие» навязать несложно) можно заключать срочные трудовые договоры, в то время как «по умолчанию» с другими работниками - нет. Явно предприниматель не вчитывался в закон и не прибегал к помощи квалифицированных специалистов, когда писал о рабочем времени. В противном случае предприниматель узнал бы, что означает понятие «ненормированный рабочий день», в режиме которого можно, согласно ст. 101 ТК РФ, «эпизодически» (нигде не сказано, сколько это - «эпизодически» - один день в месяц или двадцать пять) привлекать работников «за пределами установленной для них продолжительности рабочего времени» без повышения оплаты и за смехотворную компенсацию в виде прибавки трех дней к ежегодному отпуску. Причем применять этот режим можно к работникам, перечисленным в локальном акте работодателя, принимаемым с учетом мнения представительного органа работников. Что означает этот механизм «учета мнения» - отдельная увлекательная история, неизвестная г-ну Прохорову или забытая им. «Зарегламенированность» применения ст. 74 ТК РФ (о возможности изменения трудовых договоров в связи со структурными изменениями), о которой говорит предприниматель, выглядит таковой, только если не иметь ни малейшего представления о том, каким образом действуют соответствующие нормы в более экономически развитых странах.

Полный текст читайте в печатной версии журнала Управление Персоналом

Конфронтация с Западом уже стала реальностью "посткрымской" эпохи. В статье, написанной специально для "Ъ", экс-лидер партии "Гражданская платформа" МИХАИЛ ПРОХОРОВ рассматривает этот вызов для российской экономики как повод решить многие давно назревшие проблемы и соответственно получить шанс на серьезный рывок.

Проведение собственной независимой политической линии, особенно в условиях жесткого геополитического противостояния, невозможно без экономической мобилизации. Главными задачами этой мобилизации являются поиск новых внутренних источников экономического роста; повышение иммунитета к санкциям; повышение экономически обоснованных доходов населения и внутреннего спроса. При проведении экономической мобилизации придется перестать называть объективные экономические реалии непопулярными мерами. Мы говорим об ограничении социальных расходов уровнем роста производительности труда, конкуренции, снижении издержек, увязке пенсионной системы, социального страхования и трудовых отношений.

Мы ведь не отвергнем законы тяготения, даже если ими будет недовольна большая часть наших сограждан. Экономические законы столь же объективны и неоспоримы, как и законы природы, и их нужно учитывать, а не пытаться ими пренебречь.

Исторический опыт привычно подсказывает силовой и административный способ мобилизации, который в нынешних условиях невозможен (хотя бы в силу демографических проблем), так как подразумевает использование рабской армии труда через механизм политических репрессий и полное пренебрежение к человеческому ресурсу.

Движение Back to the USSR не принесет хозяйственного возрождения. После 15 лет выстраивания вертикали власти Россия куда более административная держава, чем СССР (число чиновников в России в 2,2 раза больше, чем оно было во всем Союзе), и в то же время более сырьевая (на экспорт идет 67% добываемой нефти против 18% в 1987 году). Модель роста, основанная на государственных инвестициях и бюрократическом контроле, себя исчерпала, а с ухудшением внешних условий России для ответа на новые политические вызовы придется осуществить прорыв на основе рыночных методов. Нам, если хотите, нужна новая экономическая политика и новые нэпманы. Государство долго пыталось толкать общество вперед — сейчас инициатива должна перейти к обществу. Если этого не удастся достичь, Россия остановится в своем развитии. Нам необходимо стимулировать рыночную инициативу и коммерческую предприимчивость наших граждан. Стране нужна рыночная мобилизация — процесс, состоящий в переходе от государственного к частному хозяйству, от распределительной к производительной экономике, от административной к рыночной мотивации.

Эта мобилизация будет совмещать элементы консерватизма, порожденного потребностью обезопасить себя от новых вызовов, и революционности, без которой мы не сможем вернуться к хозяйственному росту. Значит, предлагаемая стратегия распадается на "оборонительную" и "наступательную" части. Конфронтация с Западом уже стала реальностью посткрымской эпохи. Поэтому выстраивать планы я бы начинал "от обороны" — и сосредоточился бы на решении нескольких очевидных задач.

Необходимые оборонительные меры

1. Обеспечение устойчивости финансового сектора. Мы все видели, что первые же попытки США и ЕС ввести санкции в отношении российских банков вызвали болезненную реакцию. Масштаб санкций может возрасти — а действенного ответа на них у России нет. Продать государственные бумаги США, имеющиеся на балансе российских структур? Но это у Китая их на $1,2 трлн, а у нас — всего на $164 млрд, или менее 1% американского госдолга. Рынки не заметят этого геройства. Или предполагается слить все доллары и стремительно переложиться в евро или иены? Но у нас в резервах долларов — не более $300 млрд, а объем ежедневных операций на мировом рынке Forex — $3,8-5,3 трлн. В такой ситуации надо думать об обороне, а не о наступлении.

Отмечу особо: финансовый сектор — это не только банки, оперирующие с вкладами и кредитами; к нему относятся фондовый и облигационный рынки, система валютно-обменных операций, инвестиционные и страховые компании. Провал в любой из этих сфер может вызвать цепную реакцию во всей финансовой системе.

Начнем все же с банков. Здесь я отмечу две первоочередные меры. С одной стороны, стоит перенести акцент с государственных (а также аффилированных с государством) банков на частные акционерные банки — они с меньшей вероятностью попадут под санкции, направленные против правительства. На протяжении последних десяти лет доля государственных банков в активах банковской системы выросла с 26% до 57% — и это теперь скорее опасно для страны, чем выгодно ей. Следует задуматься о снижении доли государства в них ниже контрольной — это принесет выгоды как бюджету, так и финансовой системе. С другой стороны, нужно разнообразить политику поддержки частных банков и контроля над ними. Я уверен: пришло время возобновления беззалоговых аукционов, проводившихся с 2008 по 2011 год, расширения ломбардного списка Банка России, ослабления его требований к нормативам в отношении устойчивых кредитных учреждений — но и решительной зачистки несостоятельных банков. Банковская система России должна стать преимущественно частной и потому конкурентной и эффективной.

Конечно, необходимо создавать и базу внутренних расчетов — но не строить с нуля национальную платежную систему, претендующую чуть ли не на глобальный характер, а объединять уже существующие расчетные системы отдельных банков с действующими карточными и расчетными системами; помогать их синхронизации; финансировать покупку в лизинг необходимого оборудования; связывать их с центрами международных расчетов, ведущихся через корсчета в евро, иенах, юанях, бразильских реалах. При этом понимая, что мы не создаем альтернативу доллару, к чему у России нет ни возможностей, ни предрасположенности, а лишь хотим обезопасить себя от потенциальных враждебных действий.

Не менее важным, чем расчетная система, является состояние фондового рынка. В дни острой фазы крымского кризиса только за один день 3 марта российские акции потеряли в стоимости более $62,5 млрд. Если в конце первого квартала 2008 года десять самых дорогих отечественных компаний оценивались в $740,6 млрд, то сейчас их цена снизилась до $366,9 млрд. Дальнейшее падение котировок и снижение капитализации страны способно привести к уменьшению стоимости залоговой массы и потребности в дополнительной ликвидности — что при закрытых кредитных линиях от западных банков может обернуться дефолтами заемщиков, проблемами банков и массовым изъятием вкладов и депозитов. Сегодня и государству, и владельцам публичных компаний стоит немедленно поддержать фондовый рынок: для этого нужны интервенции в размере не более 10-15% текущего объема находящихся в свободном обращении акций, а стабилизирующий эффект будет трудно переоценить.

Наконец, стоит обратить внимание на крайне сложное положение, в котором находятся российские страховые компании. Сегодня прибыльным остается лишь сектор корпоративного страхования, в котором работают несколько компаний, входящих в те или иные промышленные группы,— все остальные виды массового страхования давно убыточны. В такой ситуации необходимо рекапитализировать частные страховые компании путем выпуска 10- и 20-летних капитальных облигаций, которые в равных долях были бы выкуплены частными инвесторами (как нынешними, так и новыми) и государством, а также привести фиксированные страховые тарифы в соответствие с рыночными реалиями.

Финансовая сфера — один из гарантов экономической стабильности, и я убежден, что ее защита (которая, подчеркну, не должна выглядеть как стремление к автаркии) является первоочередной "оборонительной" мерой в рамках нынешней мобилизации. Российские бизнесмены должны выбрать, что они собираются спасать: самих себя или свои компании и предприятия. И если они выберут второй путь, государство должно им помочь.

2. Ускоренное развитие добычи энергоносителей. Пришло время признать, что Россия — страна, которая живет (и будет жить в обозримом будущем) добычей нефти и газа, а не инновациями и интернет-технологиями. Пора откровенно сказать себе: мы все глубже насаживаемся на нефтяную иглу (в 1997 году на долю минеральных продуктов приходилось 46,9% экспорта, а нефтегазовые доходы обеспечивали 24,4% бюджетных поступлений, тогда как в 2012-м эти показатели достигли 71,3% и 50,4%). Да, это делает нас уязвимыми в случае падения цен на нефть — но пока они высоки, следует, на мой взгляд, стремиться не столько к преодолению нефтяной зависимости, сколько к максимальному развитию данного сектора на благо страны.

Потребление нефти и газа в мире устойчиво растет. Растет и их добыча: с середины 1980-х производство нефти выросло на 45%, а газа — на 122%. Но без нашего участия. Россия вышла на среднегодовые уровни добычи РСФСР второй половины 1980-х только в 2008 году — и так там и осталась. Между тем США с 1989 по 2012 год нарастили добычу газа на 39%, Казахстан — в 3,3 раза, а Катар — в 25,4 раза. Другими словами, наша доля в мировой добыче упала, а экспорт вырос. Похоже, это не игла, а артерия, и ее надо расширять. Нам не стоит бояться нынешней ситуации — но нужно сконцентрироваться на максимальном повышении объемов добычи и серьезной структурной перестройке сырьевого сектора. Только превращение России в подлинную энергетическую сверхдержаву может сделать нашу экономику устойчивой на ближайшие годы.

Подчеркну: мое понимание энергетической сверхдержавности не имеет ничего общего с тактикой перекрытия газового вентиля. Эта политика во многом показала свою неэффективность. Она не помогает удерживать клиентов и тем более не создает друзей. Россия должна стать страной, которая в наибольшей степени открыта для инвестиций в сырьевой сектор, наиболее восприимчива к инновациям в этой сфере, быстрее всего продвигает глубокую переработку сырья. Залогом перемен я считаю конкуренцию. В условиях — когда нам нужно наращивать добычу; контрпродуктивно ограничивать число претендентов на стратегические месторождения; не допускать российские частные и иностранные компании на шельф (а ведь главное, чтобы рабочие места и налоги оставались в России); осуществлять явно дискриминационный доступ к трубе. Государство должно поощрять геологоразведку и не иметь на нее монопольных прав; не передавать ни одну лицензию инвестору бесплатно; обеспечить равноправный доступ к трубопроводной газовой системе; стимулировать рост экспорта нефтепродуктов за счет перехода внутри страны на газомоторное топливо и развитие альтернативной энергетики. У нас нет альтернативы тому, чтобы превратить сырьевой комплекс России в основу устойчивости нашей экономики на ближайшие 10-20 лет — но при этом он должен демонстрировать не стабильность, которая в экономике называется стагнацией, а рост. Россия должна стать гибким и ответственным поставщиком, независимым от политической и военной конъюнктуры, открытым для внешних инвестиций — своего рода force tranquille в мировой энергетике.

3. Вовлечение земли в полноценный хозяйственный оборот. Сегодня земельная реформа в России не менее актуальна, чем 100 лет назад. Многие недостатки нашего доморощенного капитализма обусловлены тем, что он, в отличие от европейского, не вырос из частной собственности на землю. Текущая ситуация почти идеальна для начала реформ: патриотизм и оптимизм, имеющиеся ныне в избытке, нужно конвертировать в готовность каждого гражданина владеть землей, строить на ней, передавать ее детям — и все это при четких гарантиях неприкосновенности личного участка, обеспечиваемых государством.

Россия — самая большая по территории страна мира. 92% всего земельного фонда — 1,57 млрд га — принадлежит государству, получающему от этих земель доход 8 млрд руб. в год. Что понятно, так как половина этой территории даже не разграничена между уровнями власти — поэтому самый ценный и самый крупный из имеющихся у страны ресурсов не приносит ее гражданам пользы. В России имеются десятки министерств и госкомитетов, занимающихся весьма частными проблемами,— но нет единого государственного органа, полномочно определяющего земельную политику. Полномочия по распоряжению земельными участками имеют Росимущество, Министерство сельского хозяйства, Министерство природных ресурсов, Рослесхоз, Министерство обороны, управление делами президента, РЖД, Росавиация — трудно перечислить все только лишь федеральные ведомства, не говоря о местных.

Я предлагаю радикально реформировать земельные отношения. Нужно создать единую федеральную службу — назовем ее Росземресурс, которая определяла бы государственную политику в этой области на всех уровнях власти; отвечала бы за организацию геодезических и картографических работ, а также за землеустройство и кадастровый учет. Вторым федеральным органом стал бы Росреестр, оформляющий права собственности на землю и недвижимость и подчиняющийся Федеральной налоговой службе. Все остальные ведомства должны отойти от решения земельных проблем.

Задачей этих ведомств должно стать максимальное введение земельных участков в хозяйственный оборот. Земля в России должна как можно быстрее обрести собственников — а следовательно, и ценность. Следует максимально упростить процедуру приобретения земли в частную собственность, в то же время обеспечив возможность получения под залог ее кредитов и с помощью дифференцированного режима налогообложения гарантировав ее целевое использование. Нужно принять надлежащие правовые акты, открывающие возможность вносить землю в уставный капитал банков и страховых компаний с возможностью получения рефинансирования под нее в Центральном банке РФ. Главная задача состоит в том, чтобы капитализировать основное достояние нашей страны, заставить его работать на наших граждан, сделать российскую землю магнитом для инвестиций.

4. Освоение внутренних пространств. Земельная реформа нужна в России не только для того, чтобы создать целое новое поле для инвестирования и увеличить реальное национальное богатство; она решает еще две "оборонительные" задачи: дает толчок развитию российской глубинки и привязывает людей к своей малой родине.

Россия, включив в свой состав Крым, обратилась к территориям, отторгнутым от нее в конце XX века. Однако за последние 25 лет внутри страны теряется чуть ли не больше территорий, чем было уступлено русской земли нашим соседям во время распада СССР. Только пахотных земель утрачено за этот период в 6,7 раза больше, чем вся площадь Крымского полуострова. Исчезают деревни и небольшие города; гигантская миграция в мегаполисы опустошает центральные российские регионы.

Земельная реформа должна поставить Россию на более прочное основание. Люди, еще оставшиеся на селе, должны увидеть новые перспективы, а уехавшие — начать если не возвращаться, но хотя бы появляться в сельских регионах. В России не должно быть белых пятен, заброшенных районов, территорий, которые мы уже привычно называем депрессивными.

Я предлагаю подойти к этой проблеме с двух сторон. Во-первых, запустить волну частного жилищного строительства вокруг крупных городов. Для этого нужно отменить категории использования земель и выбросить массу новых участков на свободный рынок, чтобы сбить цены. Утвердить 20-30 типовых проектов домов, которые вообще не требуют бюрократического согласования при строительстве. Принять закон о возмещении 2/3 расходов на подведение сетей и строительство инфраструктуры или зачете их в налоговые платежи. Отсрочить взимание земельного налога до ввода объекта в эксплуатацию. Снизив цену частного жилищного строительства, мы резко повысим качество жизни людей, сделаем их настоящими патриотами не на словах, а на деле. При этом размеры участков и строений на них не должны ограничиваться — старая Россия формировалась вокруг дворцов и усадеб, и об их возрождении сейчас можно только мечтать.

Во-вторых, реанимировать сельское хозяйство через новую государственную политику закупок. В условиях, когда от 30% до 60% потребностей в продуктах питания покрывается за счет импорта, повышение самодостаточности в этой сфере — первоочередная задача. Я предлагаю выкупать готовую продукцию у крестьян по заранее известным ценам и объемам и предлагать ее переработчикам по более дешевым расценкам, субсидируя производителя так же, как это делается в большинстве стран. Нужно отменить все налоги на аграриев, работающих в российском Нечерноземье, и стимулировать образование крупных сельскохозяйственных производств в наиболее пригодных для развития этой отрасли районах страны. Нужно создать цепочку поставок продукции, которая бы максимизировала доход производителя и исключала сверхприбыли многочисленных перекупщиков. Я убежден: сегодня нам не нужно тратить заявленные триллионы на прожектерство — необходимо освоить и сделать пригодными для современной жизни внутренние пространства самой России.

5. Предотвращение оттока населения и обеспечение социальной мобильности. В последнее время у нас много говорят о проблеме мигрантов — но только тех, кто приезжает в Россию, забывая о сотнях тысяч россиян, покидающих собственнуюстрану. Между тем нынешняя система учета выехавших за рубеж не дает адекватного понимания масштабов проблемы. Утверждается, что с 1991 по 2012 год на ПМЖ за границу уехали 2,05 млн российских граждан. Но правда ли это? Сегодня только в странах ЕС обладателям российских паспортов выдано 3,85 млн постоянных видов на жительство, продано более 1,7 млн объектов недвижимости. Вернутся ли сюда их обладатели — в большинстве своем молодые и инициативные люди? А Европа — не единственное место на Земле, куда уезжают наши соотечественники.

Государство преуспело в патриотической риторике — но тогда почему не исключают для себя перспективы отъезда из России до 45% студентов последнего года обучения ведущих российских вузов, а "твердо намерены" добиваться места в другой стране 18-20%? Сегодня политическая элита не хочет заострять на этом внимание: чем больше уезжает из России недовольных, тем сплоченнее остающиеся (среди работников силовых органов задумываются об эмиграции менее 1% опрошенных) — однако пришло время со всей определенностью сказать: данная тенденция крайне опасна.

На фоне обостряющейся глобальной ситуации конкуренция будет идти не столько за территории, сколько за умных и инициативных людей, способных создавать новое и двигать экономику вперед. И мы проиграем эту конкуренцию, если не сумеем увлечь инициативный класс идеей работы на благо России. Причем работы не языком, а головой и руками. Я бы предложил в связи с этим несколько очевидных мер. Во-первых, отменить все социальные платежи с доходов работников-россиян моложе 27 лет — до пенсии им еще далеко, пусть у работодателя будет больше мотивов создавать рабочие места для молодежи. Во-вторых, реформировать высшее образование, вернув в него систему государственного заказа на подготовку специалистов по самым разным специальностям, но в нужном стране количестве за бюджетные средства в соответствии с рынком труда и полностью коммерциализировать высшее образование за пределами этих квот; пусть выпускников будет меньше, но они будут качественнее. В-третьих, радикально упростить получение российского гражданства этническими россиянами вне зависимости от их нынешнего подданства и места жительства; отменить все запреты на наличие у них двойного гражданства и все ограничения на занятие ими тех или иных должностей. В-четвертых, обеспечить справедливую соревновательность при продвижении по карьерной лестнице. Не запустив "кадровые лифты" в каждой организации и каждой компании, мы рискуем всей страной провалиться в "лифтовую шахту". В России много талантов. Их нужно научиться ценить. В новых условиях мы не можем позволить себе роскошь ими разбрасываться.

Завершая первую часть своей статьи, хочу подчеркнуть: говоря об "оборонительной" мобилизации, а точнее, о новой экономической политике, я ни в коем случае не призываю к автаркии или изоляционизму. Противостоя санкциям и давлению со стороны части внешнего мира, Россия не должна превращаться в осажденную крепость. Осажденные крепости, учит нас история, попадали в руки врагов практически всегда, как бы упорно ни оборонялись их защитники. Именно попытка применить эту тактику выживания привела к краху Советский Союз. Как ни странно, теперь у нас не остается выбора, кроме как наконец заняться решением многих давно назревших проблем,— и это шанс на серьезный рывок.

Я призываю перевести знаменитую фразу князя Горчакова "Россия сосредотачивается" (сказанную как раз после предыдущей Крымской войны) с политического языка на экономический.

Вторая часть статьи Михаила Прохорова будет опубликована в "Ъ" через несколько недель.